ПИОНЕР AND STARTEEN,
С УЧАСТИЕМ СОФИНСКОГО АЛЕКСЕЯ,
СОВМЕСТНО С ЗАБОТИНОЙ ИРИНОЙ,
ПРИ ТЕХНИЧЕСКОЙ ПОДДЕРЖКЕ
ПОНОМАРЕВОЙ НАТАЛИИ
ПРЕДСТАВЛЯЮТ
ПРОЕКТ 1999 ГОДА
УМБА-1999
ГДЕ-ТО НА КОЛЬСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
После нетрудной, но веселой горной «единички» по Хибинам, покусанной комарами, и пожеванной мошкой группе пришлось разделиться. Егоров Славочка (Кооптированный Свин) и Елена Любушкина отправились в Санкт-Петербург (бывший. Ленинград), а коварно захвативший власть Пионер (Инструктор Выживания), повел, оставшихся в живых, на Умбу, ибо протекала она недалеко.
Исполнители:
Пионер – в роли Начальника похода. Передовой Поплавок.
Миньков Михаил – в роли «перворазника». Матрос, шкотовый.
Крестелев Илья – в роли иногда матерящегося капитана.
Заботина Ирина – в роли Марии и сестры милосердия. Врач.
Софинский Алексей – в роли наиопытнейшего погонщика бегемотов.
Пономарева Наталия – в роли Начзажимпрода. Поплавок Замыкания.
«Нас подставили! Я так и знал!» - завопил Пионер, и огромная чавкающая пасть бочки схлопнулась. «И сия пучина поглотила ея в один момент»,- прокомментировала береговая команда ведущая фотосъемку, когда спасательная экспедиция рванулась наперерез по верхушкам валов. А ведь в очередной раз все так хорошо начиналось…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В которой Миша первый раз вяжет катамаран, Алексей читает лекции, Пионер использует эпоксидный клей, Ёж нарушает инструкций, Мария попадает в котел, а Илья командует Боевой Машиной.
«Мы молодцы! Мы урук-хай! Мы пройдем вниз по реке, и, сметая пороги, омоем ноги наших коней в море!»- Пионер явно увлекся, произнося напутственную речь. Четверо из эскадры зааплодировали и радостно закивали головами, и только один капитан с фотоаппаратом на шее мрачно ухмыльнулся. Он уже мысленно видел каяки раздолбанные напрочь, перевернутый катамараны с вспоротым брюхом и.… Но не стоит забегать вперед. Капитан Первого Спасательного Судна потряс головой и отогнал от себя кошмарное видение. «Вперед доблестные каякеры, ну и не менее, конечно, доблестные катамаранщики!» Все перечисленные лица побежали по своим местам, ибо боязнь, что Пионер не заткнется, была сильнее водобоязни.
-Миша! Ты знаешь, как расшифровывается
название твоего судна – БМП?
-Знаю. Больше Мук, чем приключений.
БМП плыло. Нет, не поправляйте меня. Не шло, а именно плыло. По воле волн и ветра. Ибо пока курс катамарана не сильно зависел от действий экипажа. В особенности от того, как они гребли веслами. Иногда БМП шел носом вперед, баллоны сдували, рама перекашивалась. Кат срочно надо было перевязывать.
-Илюха! Ты когда кат вязал не пил?
-А ты мне наливал?!
Порог «Падун» начинался гораздо раньше, чем вода устремлялась в бушующем потоке. Почему раньше? Да потому что и с левого и с правого берега на воду были сброшены многочисленные рыболовные снасти именуемые «кораблики». Пластиковое дно «Буравчика» выгодно отличалось от тезового дна «Рыбы», «БМП» и еще одной некрещеной двойки. Пионер, нагло распугивая хариусов, прошелся по крючкам днищем, пока Еж шарахалась из стороны в сторону, пугая хариусов и кумжу. Просмотр Большого Препятствия был произведен с толком, с чувством, с расстановкой. Самого маленького в эскадре пренеприятно удивила табличка в конце порога, и приказ о списании на берег он, похоже, воспринял с радостью.
«Некрещеный» прошел первую ступень и встал в улово. В точности, как и планировали. Ежик радостно вздохнула, ибо в тайне от всех членов МКК она решила-таки пройти порог. И это не смотря на то, что рукой самого Дмитрия Энгелевича в маршрутке было начертано, чтоб, мол, а Падун не ходить, и шкуры каякам не портить. Ежа не могла не радовать слаженность Первого Спасательного Судна, ведь она собиралась сунуть нос, туда, куда не надо, а вероятность киля была отличной. От нуля. И она стала смотреть, как пойдет пробный поплавок, которым командовал Пионер.
Заход Пионер продинамил. И свалился по отбойному валу прямехонько в косую бочку. Попытка опоры на весло к результату не привела, ибо весло развалилось пополам, и ярко-зеленая каска ушла в пену. Хорошо, что еще не в мыльную. «Ну, ты как?» – расспрашивала его страховочная команда. «Любая посадка, с места которой можно уйти на своих ногах, считается удачной»,- отплевываясь и побулькивая, поведал Пионер. «Живой»! – поставили ему диагноз.
-Я Пионера дважды сфотографировал!
В бочке и… И потом, после…бочки
«Маша, ты уже знаешь, что надо делать?»- Еж нервно теребила молнию. «Ну, в некотором роде, приблизительно, вероятно да»,- Мария посмотрела на другой берег, где сидел Пионер. Тот был мокрый и вид у него был плачевный. «Я тогда пошла»,- Еж направился к Рыбе походкой человека уверенного в своей безопасности. «А что Еж имела в виду»?- спустя минуту спросила Ирина у капитана. «А все тоже»,- было ей ответом.
Ежа тоже спасали довольно удачно. Минуты три поспасали, потом бросили на берегу, а сами пошли спасать каяк, который уже куда-то ушел вниз по течению. В процессе спасания, Еж ухитрилась просчитать некоторое количество камней на мелководье. Первая поперечина уперлась ей в подбородок и оная каякерша могучим движением челюсти остановила кат. Хотя она утверждала, что не сама заползла под катамаран, а кат на нее наехал. В общем, спасение Ежа вышло таким наЕЖательным. Каяк поймали, посадили в него Ежа и отправили домой, т.е. в лагерь.
-А сейчас, маленькая тайна номер «три»!
-А где же номер один и два?
-А мы их еще в Апатитах выпили
А Софинскому заесило попасть в котел. На катамаране. В маленький такой котелок. С целью выяснить правильно ли он рассчитал размеры, начертил чертежи, вырезал выкройки, сшил оболочки и украсил их вышивкой ришелье? Оказалось, что правильно. Кат выплюнуло и они зачалились, даже, скорее всего там, где и планировали. Везет же некоторым.
«Уважаемые граждане и сочувствующие»!- слово взял Пионер. «Сегодня мы имеем, так сказать, честь крестить новоокатанный катамаран! Попрошу всех налить» Налито оказалось у всех. Даже у непьющего Миши, ровесника Олимпиады-80. Ну, разумеется, нолито-выпито. Далее началось обсуждение – как же назвать малыша?
-А что у нас было сегодня в котле?
-Катамаран.
-Да нет! Утром, за завтраком?
-Ты что! Овсянкой его, что ли назвать!
-Да нет можно Геркулесом.
-Ты еще Бэримором назови!
ОБЪЯВЛЕНИЕ
А.Б. Софинский сегодня прочтет открытые лекции на популярные темы:
«Почему у вала опрокидывается верхушка»?
«Как сделать стеклопластиковое весло»?
«Почему так дальше жить нельзя»?
Когда Алексей дошел до рядов Фурье и преобразований над ними, Мария нечаянно всхрапнула, чем разбудила дремавшего рядом Ежа и Илью. Илья с перепугу (а иначе с чего бы?) послал Одногодка Олимпиады перевязывать баллон. Утром, пока все еще спали, Миша выполз, подивился, чего он нашнуровал и принялся переделывать. А Еж, к своему ужасу, обнаружила, что 1,5 кила сахару народ съел за сутки. На сахар объявлен мораторий.
А В ЭТО ВРЕМЯ ГДЕ-ТО В ЛЕНИНГРАДЕ:
- Славик, а может еще по пиву?
На следующий день Пионер пошел покорять остатки Падуна на останках каяка. И снова через отбойные валы в обход бочек. А Еж пошла напролом, и, к великой радости как Первого так и Второго Спасательного, легла, и они дружно ее спасали. Вчера, когда Еж и Мария втесались в доверие москвичей, Пионер срисовал секретную московскую карту Умбы. Теперь он мог не только копаться в своей дырявой памяти, но и показывать другим местоположение группы на маршруте. На этот раз он объявил, что все находятся на Капустных озерах. Мелких и безрыбных.
-А почему эти озера Капустные?
-Да, понимаешь, и здесь раньше урожаи были гигантские. Пока ледник не пришел.
Ночевка на Лысой горе запомнилась первой фразой от Миши, тем, что народ остался без добавочной порции сахара и поиском дыр. Дыры искали Маша с Лешей. Дырки в баллоне не нашли, зато в процессе поиска вымыли баллон с мылом. И как потом только духу у них хватило запихать блестящий, чистый баллон в грязную шкуру!
Отдохнув и переночевав на Лысой Горе, матросы, радостно подгоняемые капитанами, прыгнули в канойки и направились к порогу Разбойник.
«Пионер!» – раздались вопли, но пока вроде без мата, а это значит, что Пионер не виноват. Вопли издавал Еж, и носили они явно просяще-спасательный характер. Оказалось, что Еж увидела Нечто. Это нечто оказалось обычным «корабликом», только ярко-желтого цвета. Чего хотел браконьер, то и получил – «Рыба» попалась на крючок. Еж, издавая призывные вопли, изо всех сил гребла к берегу и тащила за собой на буксире снасть. Подбежавший Пионер освободил каяк от крючка и бросил кораблик обратно. Казалось бы, что снасть спасена, но тут два Юных Джентльмена, увидев что-то желтое и плавучее, решили, что это весло, которое вчера упустили москвичи, и, подбадривая себя радостными криками, подошли к якобы «веслу». «Фигня», - приговорили они «весло» и отбросили его на струю. Попав в мощный поток, леска не выдержала, и оборвалась. Ну, что ж, большому кораблю, большое плавание.
Каждый день, ближе к вечеру, Пионер вспоминал детсадовскую считалку и считал наличный состав: «Эники, беники, ели вареники…» и т. д. Последнему выпадала честь выбрать стоянку или быть ответственным за погоду. Причем, если погода была замечательная, то ответственным быть всегда выпадало ему же. Странно немного.
В одном из отчетов, подаренных москвичами, смело утверждалось, что лучшая стоянка находится на Канозере. Брехня! Если и есть где стоянки лучше Жемчужного плеса, то прошу предъявить соответствующие документы с печатями. На нем, слегка помахав веслами, народ чаще всего и останавливается. Поскольку Пионер терпеть не мог гнаться за светлым будущим, то указом по флотилии было запрещено напрягаться на прогонных участках. Велено было отдыхать.
И началось! Сдурели все разом что ли? Всей бандой полезли в воду. Там же мокро! Не, их не переубедить. Захотелось катамараны килять и на каяке покататься. Ежик учила эскимос, Софинский учил эскимос, Мария учила эскимос, Миша учился сидеть в каяке… После пары прямых гребков он решил, что уже достаточно - достаточно научился грести вперед и принялся осваивать дуговые гребки. Лучше бы он сперва крен освоил или, лучше, как выползать из Рыбы – было бы полезней! Вторая фраза от Миши и первая фраза от Ежа.
Вечером Алексей вырубил из сосны дубину, привязал леску и, обозвав все это сооружение удочкой, взял у Ежа горбушку хлеба. Пошел пугать рыбу. Вернулся ночью злой, без улова, и – на вопрос сонного Ежа, где рыба или командировочная хлебная горбушка – объявил о несостоятельности местного хлебного завода.
«Вы бы, ребята, поосторожней, там неделю назад байдарку заломало», - местный дяденька махнул рукой в сторону порога «Карельский». «Подождем или пойдем?» – полюбопытствовала Еж. «Пойдем», - решил Пионер, завидев на горизонте катамараны, - «после порога подождем»…
-Маша, а чего это вы на камне сидите?
-Занятие №7: снятие с камня.
Порог оказался приятным. В смысле никто не лег, и дыр не наставили. Через час показался порог «Канозерский». Половина пути была пройдена…
ГЛАВА ВТОРАЯ
В которой рассказывается о том, как вредно расслабляться раньше времени, о хороших москвичах, новостях в клейной промышленности, квадратных глазах, второй каячной экспедиции, о бронтозавривании, средствах влияния на погоду и о многом другом.
У Ежа было такое мрачное выражение лица, что Маша сама перепугалась. Еж утеряла символ власти завхоза – половник и ждала интриг и переворота.
«Как ты могла»! – потрясал кулаками Пионер, - «Каким образом»!?
«Не виноватая я»,- хныкала Ёж, - «он сам ушел».
БМПэшники встали в улово и ждали каякеров. Дождались. Пионер чисто прошел основную часть порога – S-образный трек, встал в улово, расслабился, и, когда довернул вниз, каким-то плюгавым валиком его положило. Обиде и возмущению его не было конца: «За что! Так не по правилам»! - его еле отбуксировали к берегу. Еж учла ошибки Пионера, и, пока не почуяла под ногами твердую и, самое главное, сухую землю, расслабиться себе не позволила.
Зато «Бегемот», весело похрюкивая, прошел два раза, и оба Укротителя Бегемотов были страшно довольны.
-Ребята! А вы чем тезу клеите?
-Обычным Ураном.
-Чем!
-»Ураном».
-Да. Саратов это все-таки провинция.
Вечером пришел тов. Зубарев из г. Москвы и в качестве приза зрительских симпатий предложил Ежу тюбик клея под названием «Уран» и тарелку оладьев. Физиономия Ежа светилась от удовольствия.
-Мы теперь с Илюхой не чайники!
-Кофейники что ли?
-Нет, мы теперь Пионерский ОСВОД!
ПОРОГ КАРЕЖКА – ЧЕРНЫЙ ЕЖИК.
«Нашли! Нашли!» – утро снова началось с воплей. «Чего нашли?» – из палатки высунулись частично чистые после вчерашней бани физиономии. «Дырку нашли!» – ликующим голосом доложила Мария, - «Палец пролезет!» Чему она радовалась: дыре ли или тому, что ее нашли, или тому, что палец пролезет, так и осталось загадкой.
О! Нет слов, чтобы описать Канозеро при чистом небе, зеркальной глади воды и ласковом дуновении ветерка, что-то шепчущего в ушко девушкам разные слова. Правда, когда волны о-го-го и ветер в морду – слова находятся. И изрядно. Но мы их тут приводить не будем. Каяки ушли в отрыв и пропали из виду, а катамаранщики, проклиная все и вся, на бечеве тянули свои суда. Шли и думали, какую такую кару придумать тому, кто их сюда завел.
А в это время…
СЕВЕРО-ЗАПАД РОССИИ, Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ:
«Славик! А может еще по пиву?»
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ. ОСТРОВ БЕЗ СОКРОВИЩ.
Еж зачалилась и радостно завопила: «Остров! Необитаемый! Ура!» Пионер отнесся к этому известию без особого энтузиазма, но, поскольку он на островах и раньше сиживал, и робинзоново дело знал и не любил, то первым делом проверил, есть ли спички, нож и Почтовая Бутылка. Почтовой бутылки не было. Это было плохо, и, взяв Ежа, он отправился в обход злачных мест…
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ. СЕВЕРНЕЕ ОСТРОВА, ГДЕ НЕТ СОКРОВИЩ.
«Братцы! Да у Пионера в каяке вся тушенка едет!»
«Ну, все. Пиши, пропала».
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ. ОСТРОВ БЕЗ СОКРОВИЩ
Пионер свистнул и выудил из груды консервных банок Почтовую бутылку из-под водки. Улыбнулся и выудил еще одну. Затем снял верхний слой ржавых банок и убедился, что вполне реально открывать филиал почтового отделения на острове. Если тут не проводился Пятый Съезд Любителей Спиртного, то значит был Третий Фестиваль Производителей Стеклотары.
Пионер свистнул вторично и поднял с земли прищепку. Обыкновенную, пластмассовую. «Это зачем?» – подошла Ежик. «Да ты что! Да ты…! Да как же без прищепки-то!» - возмутился Бывший Робинзонщик, который отсидел как-то раз на острове пару недель без имущества, жратвы и туалетной бумаги. Тут Пионер свистнул в третий раз и поскучнел. Он обнаружил трехлитровую стеклянную банку, и робинзонить на острове, где есть Почтовые Бутылки, Нужная Прищепка, Девушка В Гидре и Большая Банка, ему стало неинтересно. Скучно, господа, скучно. Вот помню когда-то, в одно лето случилась у меня оказия…
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ. СЕВЕРНЕЕ ОСТРОВА, ГДЕ НЕТ СОКРОВИЩ
«Такой ветер даже немножко хорошо».
«Почему?!!»
«Комаров опять же сдувает».
СЕВЕРО-ЗАПАД РОССИИ, Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
«А может пока хватит. Балтики.
И по «Невскому» пиву вдарим!»
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ. ОСТРОВ БЕЗ СОКРОВИЩ
Пионер объяснил Ежу как в стеклянной, деревянной, бумажной посуде вскипятить воду, а сам пошел встречать гостей. Прибыла еще одна группа в отель «У Робинзона». Они рассказали про каких-то туристов, тащивших катамараны вдоль берега и безбожно матюгающихся. «Сильно матюгались?»- с тревогой поинтересовался Пионер. «Очень, мы даже крюк заложили»,- отвечали они. Через полчаса подоспели наши. Софинский А.Б. прямо в гидре побежал осматривать древние надписи на скалах. Большая часть надписей датировалась 70-90 годами нашего столетия, но были и чуть более древние – примерно 3-4 тысячелетия до нашей эры. Скоро он стал довольно крупным специалистом по переводу древнепетрографического наскального на русский устный.
Скоро группы стали прибывать как горох из дырявого мешка. Каждая группа подходила к капитану «Бегемота» и просила провести ее по памятным местам саамской, лопарской, а может даже и карело-финской славы. К концу четвертой по счету экскурсии Пионер, который пошел в лес, если не с целью завалить мамонта, то хотя бы насобирать дров, услышал якобы старинную саамскую легенду о том, как вождь Юкси Какси принес в жертву богам какого-то умника. Группы были готовы расплатиться за экскурсии и рассказы шкурами, спиртом и веслами, но у Алексея не хватило совести грабить наивных туристов. А мог бы.
Ночь на дворе, солнце село, луны и звезд нет и не будет, потому, как ночи тут белые, только слышно «плюх – плюх - плюх». Это, стало быть, наши каякеры откачивают воду из каяков в озеро. В своей милой наивности они верили, что скорость откачки будет выше, чем скорость прибывания воды сквозь дыры. И если Еж еще имела шансы, кстати, весьма призрачные, добраться до берега не вычерпывая воду, то с катамаранами была беда. Искусственное дыхание только и поддерживало «Бегемота» на плаву. А «Буравчик» продолжал медленно и неуклонно распадаться на отдельные стекловолокна. Порой, когда подлетал вал чуть выше среднего, Пионера пыталось поставить на носовую «свечку», ибо вода не успевала вытекать сквозь дыры в бортах, дне, деке, швах и еще Бог знает где. Лишь экипаж Доблестнобитвопобедного Экспедиционного Корпуса, не заботился о живучести своего судна – они объявили себя пофигистами и напрочь отказывались искать, где травят баллоны. И словно почуяв это БМП перестал выпускать воздух из легких.
«Это дыра! Это точно! Это дыра! Ну да конечно!» - Пионер и Еж распевали песню на известный мотив и отчерпывали воду из своих посудин. Миновав залив им. Ошибки Климшина, названный в честь А.В. Климшина, который в 95-м свернул не туда, или же его не туда послали, Пионер покопался в своей дырявой памяти и припомнил, что где-то тут они обедали вроде. Причалив и вышедши из ванны, коя по недоразумению именовалась каяком, Пионера прошиб колотун. Да такой, что врагу не пожелаешь.
СЕВЕРО-ЗАПАД РОССИИ, Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
«Слава! Хватит «Невского»!
Пошли к «Бочкареву».
ГДЕ-ТО НА КАНОЗЕРЕ
На ужине был заяц. В том смысле, что какой-то мелкий заяц пришел к нам на ужин. Его ласково обзывали заинькой и зайчишкой, но в руки он не давался. Хороший такой зайчик. Был бы лучше, правда, запеченный, но дамы его пожалели. А ночью, блин, эта сволочь серая распатронила мешок с конфетами, которые Пионер предусмотрительно положил поближе к себе, но все же снаружи палатки.
В полдень, к завтраку, на горизонте появилась зелено-градская четверка, с коими накануне совместно производили перевод иероглифов с петроглифами на русский. Они расположились перекусить, и Пионер завещал им сожрать зайца. Часа через полтора они снова нас догнали.
-Ребята! Вы на стоянке шерстяных носков не оставляли?
-Каких? – Еж.
-Разноцветных!
-Полосатых? – Пионер, уже более внимательно.
-Да!!! – вся четверка хором.
-Батюшки светы!! Да это ж мои!!!
«Буравчик» резко меняет курс и рвется к четверке, как будто бы от спасения носков зависит судьба планеты. Хотя, если бы носки остались на камнях Канозера, то за его дальнейшую судьбу я бы не поручился.
В это время Алексею пришла в голову здравая мысль: соединить два катамарана в один дредноут. Как пожелали, так и сделали.
-А ты знаешь, что будет, если скрестить Бегемота с бронетраспортером (БМП)?
-Не-а.
-Бронтозабер! О как!
«Нашел, нашел!» - снова экипаж «Бегемота» что-то отыскал. «Дыру? Еще одну”? - наперебой спрашивали сотоварищи. «Какую дыру! Я свитер нашел!» - ликующе объявил Алексей. Он из теплых вещей взял, кажется, носки да кепку. Поэтому радости его поистине не было размера. Хотя размер тут-то и был. Тридцать девятый или сороковой. Рукава по локоть и, не доходя до последних ребер, ткань заканчивалась.
«Бронтозавр» медленно дрейфовал по Низьме. Вспоминая, какая была погодка в 95 году, можно было радоваться. Солнце, легкий ветерок, птички поют, рыбки плавают, Ежи. В этот вот самый момент Мария захотела острых ощущений, или, проще говоря, ей захотелось в каяк, и Пионер с плохо скрываемой радостью перебрался на «Бронтозавра». А Мария сразу же ощутила некоторый дискомфорт, потому как шла, без водозащитных штанов. Ёж поначалу объявила Пионера нехорошим человеком за то, что он осмелился сменять банку на сидушку – пупырь, однако, заглянув в кокпит «Буравчика», она поняла причину. Вода. Сама-то она шла в сухой гидре.
Порог Кривец, на котором Низьма почти завершается, знаменателен глобальным муравейником. Здоровущий, метра два не меньше. Более сей порог ничем не знаменателен. На пороге каякеры клеились, катамаранщики выедали место под палатку. Эпоксидка у Пионера кончилась.
Из средств, применяемых против плохой погоды, в наличии имелись: Каспер - специальная оранжевая гидра необъятных размеров. Необъятных, это значит, что объять людей запихнутых в гидрокостюм невозможно. Когда на горизонте показывались тёмные облака, Маша доставала Каспера и помахивала им. Если это не помогало, то её, не обращая внимания на протестующие вопли, общими усилиями впихивали в гидру, и тучи, как правило, исчезали. Если тучи не исчезали, а становились всё чернее и пакостней, то Софинскому приходилось одевать гидроноски. Но установить взаимосвязь и взаимозависимость между носками и погодой не представляется возможным по причине малого количества экспериментов. Так что, может быть, дело не в них.
На 16 день похода было выявлено ещё одно средство по эффективности сравнимое со старым испытанным методом, известным в народе как «тридцать лысых». Открытие и технология применения запатентована и опробована. Итак, с самого начала…
Миша приволок бревно. Нет, сперва было не так. Было холодное, мокрое и препакостнейшее утро. И Пионеру выпал шанс блеснуть своим кулинарно - поварским искусством. А он не очень-то и хотел. Точнее говоря, совсем не хотел. Поругался слегка на погоду, но без особого толку. Только рыбака согнал зря с противоположного берега. Ему стало немного тоскливо оттого, что большая часть эскадры нагло дрыхнет в палатке. Он, конечно же, пошел, выгнал всех на улицу, раздал всем различные мелкие указания, и тут только ему полегчало. И вот в этот момент Миша приволок бревно, и не простое, а, сразу видно, особенное! Ровно отпиленное, без больших изъянов, почти без сучков, трещин, гнили и на этом самом бревне было написано волшебное слово: «ДОЛГОПА». Сунули его в костер, и только занялось, сразу же.… Нет, дождь не кончился, а прибежал Алексей и объявил о полной боевой и походной готовности всей эскадры, то бишь, сдал рапорт «Адмиралу». Означенный адмирал с остальной эскадрой, Лешкиного оптимизма не разделяли и совали в костер, где горела «Долгопа», разные части тела и конечности.
Софинский, как иезуит хитрый, объявил, что залить костёр водой всегда была привилегия начальства. Пионерова, значит, обязанность. Пионер проделал движение, которое, по идее, можно было бы принять за попытку сходить за водой, но они привели к тому, что он только плотнее прижался к костру. Активный и неугомонный, как черт среди праведников, Софинский принес банку с водой и поставил её на камушек. Пионер сравнил тёплый костёр и мокрый кокпит «Буравчика» – сравнение было не в пользу последнего, зло сплюнул, случайно угодил в неустойчивую банку, та перевернулась, и вода залила угли «Долгопы». Не везёт, так не везёт.
-Да! Мастерство каякеров растёт.
Аж каяки трещат!
Через 43 минуты показался Падун-2 , в который народ, а точнее Пионер, наотрез отказался сунуться, пока не погреется. Костёр, обед готовится, и снова крики: «Нашли, нашли!» - а этот раз нашли половник, который ушёл на Жемчужном плёсе. Он от Ёжика ушёл, и от зайчика ушёл, а от Илюхи ему не уйти. Вместе с половником нашли ещё и котелок, маленький такой, аккуратненький, под грибы.
Прошли порог. Кто как.
Ёж, а что это ты в пороге ругалась?
Я не ругалась, а вспоминала последнюю букву старого алфавита.
«Ять», называется.
На самом деле было так. Пионер посреди порога зачалиться не сумел и упилил до его окончания. А Ёж малость не рассчитала и вылетела на отмель, через которую фильтровалась вода. Засела она на камнях, соображает, что дальше делать. А тут из-за поворота выкатывается БМП и Доблестный Экспедиционный Корпус на ней воссидаючи. Они её страховали, потому, как «погонщикам бегемота» лениво было обносить шмотки, и Почетную Страховую Обязанность поручили им. Не имея другой идеи, как помочь Ежу, кроме как выбить её с камня одним ударом двух баллонов, они мощно заработали вёслами. Но тут надо вспомнить попытку ДЭК превратить машину пехоты в клипер. И, в связи с этими переделками, на носу, меж баллонов у БМП торчало нечто вроде тарана или «бушприта» из запасных весел, как это называл Опытный Яхтсмен Миша. Видя такую перспективу, которая неотвратно надвигалась, выкрикивая ободряющие слова, Ёжик схватила весло зубами за плавучку и, неловко подпрыгивая на верхних конечностях, заскакала от них по отмели. Издали здорово напоминало взлетающую утку.
Кое-как разминувшись, зачалившись и поделившись впечатлениями, юные джентльмены и присутствовавшие дамы побежали обедать.
-А у тебя, Пионер, после каждого именного порога новая дыра! Вот!
-Ха! Стабильность - признак мастерства!
«Долгопа» продержала погоду до следующего утра. Вечер выдался тихий, безветренный и с прорвой жёлто-белых кувшинно-лилиевых зарослей. Четырех-пятикратное эхо поздним вечером долго ещё дублировало пионерские дикие крики. Он развлекался. До тех пор, пока остальным не надоело их слушать.
Утро слегка покрасило нежным светом стены древнего кремля, а заодно и нашу красненькую палатку, где, вытянувшись в струнку, спал Миша. Облюбовав отдельную локальную яму, скрючился Илья. Уткнувшись носом в холодный камень, сопел Ёж. Измученный массажем, счастливо улыбался Алексей (слава Богу, массаж закончился). Не менее умученная массажем Алексея ( или скорее избиением в мягкой форме), нервно спала Ирина. И грозно - грозно храпел Пионер. Словом, каждый развлекался, как мог. Но не долго утро красило палатку, начался дождь. Пресекая попытки отдельных несознательных личностей, Пионер объявил ещё полтора часа сна. Личности поёрзали, но ослушаться не посмели. А то, чуть что: «А вот я вас всех на нок рея!». Или: «Будешь плохо себя вести - в улово поставлю!».
Дождь умыл землю, а Ёж пошла умывать саму себя. Сидящий на небе местный ангел-хранитель аборигенов и проплывающего турья решил Ежу чуть-чуть помочь и легонько (легонечко - легонечко) подтолкнул её к воде. Этого хватило, чтобы Ёж поскользнулась и с воплем рухнула в воду. И вот представьте: сидит мокрая каякерша, через пять минут выходить, а ей надобно надевать сухую(!) гидру на мокрую одежду. Но пришлось. Как она ворчала! Не каждый день такое увидишь!
С трудом преодолевая сильный встречный ветер, догнали здоровенный синий московский плот:
-Как отдыхаете?
-Хорошо. Только устаём очень.
Катамаранам тоже тоскливо. Не помогло даже обронтозавривание и попытка захомутать каяки. Каяки, подобно Раку и Щуке, волокли «Бронтозавра» в разные стороны и порой грозили разорвать поперечины. Их отпрягли и с трудом догребли до берега. Посовещавшись, каты решили обтащить по берегу. Раз-два, каты на химок и марш, марш к мосту по асфальту.
-Господи! Впервые ведь озеро обношу.
-Так возрадуйся, сын мой.
«Буравчику» было плохо. Его хозяину тоже. Он подмокал. А каяк сократил время полного заполнения водой до2х минут. Таким образом, садился Пионер уже в заготовленную и подогретую лужу. Полиэтиленовые бутылки, в обилии заполнявшие каяк, не давали разве что утонуть, однако совершать повороты на нём было труднее, чем научить карася говорить по-китайски.
Острые зубы порога «Паялка» только и ждали, когда Пионер рехнётся и подставит свой зад. Пионер порог обнёс. Катамараны прошли, как и задумывали, или, по крайней мере, так казалось со стороны. А вот траектория движения Ежа была загадочна. Включая и повороты на 180* вокруг весла. Хотя, кто их женщин знает, что у них в голове. Особенно под каской. Как бы там ни было, порог она прошла, не без испуга конечно, но прошла.
Следующие пороги названий не имели, и был отличный шанс блеснуть в роли первооткрывателей. Описание порогов после моста было чистой воды обманом, и поэтому никто не знал, что ждёт за поворотом. Начиналась аква-инкогнита…
ПОСЛЕДНИЙ ПОРОГ «БУРАВЧИКА»
ПАМЯТИ ПИОНЕРСКОЙ «ПОДЛОДКИ» СИЯ ГЛАВА ПОСВЯЩАЕТСЯ
Те, кто снимается с маршрута по Умбе на мосту, ведущему в одноимённый посёлок, многое теряют. После моста-то всё и начинается по большому счёту. После «Паялки», которая уступает (ли?) «Падуну-1» лишь по протяжённости, находится не менее мощный порог, его-то и предстояло миновать всей разнокалиберной банде. Прохождение с точки зрения Пионера выглядело примерно вот так:
…Прошли катамараны, хорошо прошли. БМП так подбрасывало, что было видно её зелёное брюхо. «Бегемот», он всё же «Бегемот» - он всё, что не сумел обойти, поутюжил и даже не взбрыкнул. Иду к «Буравчику», подхожу ближе - мать честная, сколько же там воды! Скотч отлепился и плавает возле борта эдакой тряпочкой. Ой блин, может и выверну тебя, пластиковый, минуты две ты ещё будешь управляемый. Отваливаю от камня. « Давай, давай», - машет Ёж. Прохожу вал, стараюсь уйти влево, и вот тут второй короткий вал резко тормозит лодку - словно мордой об асфальт. С чувством безграничного удивления вижу, как верхняя часть носа приподымается, отделяется, и вода заполняет весь кокпит и свободное от баллонов пространство. Всё, это фиаско. Или скорее полное крушение всех надежд из 6 букв, вторая «и». Однако, несмотря на то, что носовой дифферент больше чем большой, я ещё могу контролировать остатки каяка, или хотя бы создаю такую видимость. Спасибо пустым бутылкам, они ещё не вывалились. От двух изрядных чавкающих бочек мне уже не уйти, и с превеликим трудом разворачиваюсь к ним носом. Время замедляется, и я успеваю совершать какие-то действия. Пробиваю первую бочку, разворачиваюсь лагом, и очень удивлён, что ещё меня не положило. Обратный противоток даёт мне пару секунд, чтобы навалиться на левую лопасть и встретить вторую бочку носом каяка и собственным носом. Бам!!! Пузырьки, миллион пузырьков, миллиарды пузырьков, откуда они интересно берутся? Выныриваю и вижу, что каяк развернуло и тащит обратно. Рефлекторно (или с перепугу) делаю дуговой гребок, чтобы увести нос подальше от массы воды, падающей вниз. Фигу, вода слишком вспенена, а «Буравчик» слишком тяжёл. На правый борт обрушивается поток, и я всамделишным Ди Каприо ухожу под воду. Вот где про «Титаник» снимать надо!..
Из порога вынесло весло и Пионера, вцепившегося в остатки красного каяка. Нос был под водой, и лишь ободранная корма возвышалась над чёрной водой. Про Пионера можно было сказать, кстати, почти тоже самое. Из каяка изъяли остатки снаряжения и консервы. Когда вынимали тушёнку, Михаила чуть не хватил удар – «Она же утонуть могла! Как же мы тогда без нее!» Безопасность Пионера занимала Мишу гораздо меньше. Разломанный, избитый, дырявый, безносый каяк оставили на пороге, которому и присвоили его имя - «Буравчик».
Пионер пересел на БМП, поудобнее устроился на рюкзаках в лежачем положении и принялся ждать появления Ежа. Ёж выскочила из порога на ровном киле и с одного взгляда поняла всё.
«Итак, джентльмены! Начинается адмиральская инспекция вашего судна. Просьба быть корректными в командах и выражениях. Поехали». Команда Доблестного Экспедиционного Корпуса подобралась и аккуратно пошла вперёд. Пионер перекинул ногу на ногу и замурлыкал последнюю песню про «Буравчик»: «Как провожают пароходы, совсем не так как поезда…».
-Как Вам валы, Господин Адмирал?
-Ах, оставьте, сударыня, - укачивает.
Верные своему обычному способу прохождения порогов - с минимальным количеством манёвров, усилий и гребков, экипаж БМП прошёл порог «Горки» с максимальным количеством валов, брызг и мелких переругиваний.
-Какая пииип обозвала этот порог двойкой?!
И, наконец, показался последний порог, преграждающий путь к морю. Осмотр с нового моста показал, что это скорее не порог, а большая шивера, за которой виднелся кусочек моря.
«Братцы, а вода-то солёная!» - это было море. Впереди виднелся остров, а за ним до самого горизонта - вода. «Мукнемся!» - заорал Ёж, и Пионерская каска, лязгая, состыковалась с каской Ежа. Этот обряд они и раньше проделывали после каждого порога, но теперь удар был поистине от души - Ёжик чуть не перевернулась, а Пионер получил лёгкое сотрясение того, что он называл мозгами. Лёшка с Машкой радовались как дети, и даже место ночлега, выбранное напротив кладбища, им не испортило настроения. Илья с Одногодком Олимпиады тоже радовались, подпрыгивая в канойках, но снять эти чёртовы ремни в присутствии Начальства не решались. За поворотом стоял синий московский плот с мачтой. Кто-то из москвичей поздравил с окончанием маршрута. Всё. Приплыли.
Простите автору его ошибки.
Саратов – Апатиты – Кандалакша – Москва – Саратов.
Андрей Афанасьев
|
Телевышка за 500 сек...
